Хотя количественное смягчение (QE) не может привести к долгосрочному росту экономики, оно способно помочь завершению нынешней рецессии, в которой еврозона находится с 2008 г. Рекордные уровни фондовых индексов в Европе на этой неделе (в ожидании решения о QE) свидетельствуют не только о растущей уверенности рынков; биржи являются непосредственным каналом, с помощью которого монетарное смягчение поможет расширить инвестиции и потребление.
Однако некоторые наблюдатели, например нобелевский лауреат Пол Кругман и бывший министр финансов США Ларри Саммерс, продолжают сомневаться в том, что QE может быть на самом деле эффективным. Как недавно сформулировал Кругман, «дефляционная воронка» тянет вниз большую часть мировой экономики, поскольку падение цен вызывает неизбежное, спиральное снижение спроса.
Всемирный банк и Международный валютный фонд, похоже, согласны с этим мнением: недавно они немного понизили прогнозы экономического роста.
Пессимисты утверждают, что мировая экономика страдает от непреодолимого дефицита совокупного спроса, ведущего к новой «вековой стагнации». Монетарная политика представляется им сравнительно неэффективной из-за почти нулевых номинальных процентных ставок. В такой ситуации, как они уверяют, центральные банки более или менее беспомощны в борьбе с дефляционной воронкой, а экономика попадает в печально знаменитую ловушку ликвидности. В данном сценарии нехватка спроса подпитывает сама себя, снижая цены и поднимая реальные (скорректированные на инфляцию) процентные ставки, тем самым еще больше сокращая спрос.
Эти взгляды стали популярны у кейнсианских экономистов в Соединенных Штатах и Великобритании начиная с 2008 г. Кругман утверждает, что Япония стала лишь первой жертвой хронической дефляции среди крупнейших экономик мира (еще в 1990-х гг.), а теперь за ней последовали Европейский союз, Китай и совсем недавно Швейцария с ее взлетевшим франком и падающими ценами. США, согласно этим взглядам, также находятся в опасной близости к воронке, поэтому кейнсианцы неустанно призывают увеличивать фискальные стимулы, которые, в отличие от монетарной политики, представляются пессимистам особенно эффективными при нулевых процентных ставках.
Как отмечает в статье на Project Syndicate профессор экономики, директор Института Земли при Колумбийском университете, нобелевский лауреат Джеффри Сакс, пессимисты преувеличивают риски дефляции, именно поэтому их последние экономические прогнозы не совпали с реальными результатами.
Профессор экономики, директор Института Земли при Колумбийском университете, нобелевский лауреат Джеффри Сакс
«Они не смогли предсказать восстановление экономики в США и Великобритании, где темпы экономического роста увеличиваются, а безработица сокращается, даже несмотря на снижение бюджетных дефицитов. Эффективное лекарство невозможно прописать, не поставив точный диагноз кризису 2008 года.
Пессимисты уверены, что произошло существенное снижение желания инвестировать, инвесторы утратили свой «животный дух», описанный Кейнсом. Согласно этой точке зрения даже с очень низкими процентными ставками инвестиционный спрос остается низким, а значит, и совокупный спрос по-прежнему недостаточен. Ситуация ухудшается из-за дефляции, поэтому закрыть провал в спросе можно только с помощью больших бюджетных дефицитов.
Однако причины глубокого спада в 2008 году были более конкретными, поэтому и решения должны быть более целенаправленными. Большой пузырь на рынке недвижимости предшествовал кризису 2008 года в наиболее пострадавших от него странах – США, Великобритании, Ирландии, Испании, Португалии и Италии. Еще в 1930-х гг. Фридрих Хайек предупреждал, что для устранения последствий такого процесса неверного размещения вложений требуется время, поскольку возникает переизбыток предложения определенного вида капитала (в данном случае, жилья).
Впрочем, намного более разрушительной, чем пузырь на рынке жилья, оказалась финансовая паника, охватившая рынки капитала после краха банка Lehman Brothers. Решение Федеральной резервной системы (ФРС) и Министерства финансов США проучить рынки, позволив Lehman рухнуть, было катастрофически неверным. Жесткая и резкая паника заставила центральные банки мира исполнить их фундаментальную роль кредитора последней инстанции.
Насколько плохо ФРС справлялась со своими обязанностями в годы, предшествовавшие краху Lehman Brothers, настолько же великолепно она действовала впоследствии, наполнив рынки ликвидностью, чтобы развеять панику. Так же поступил и Банк Англии, хотя он среагировал чуть медленнее.
Банк Японии и ЕЦБ, что характерно, отреагировали медленнее всех, они дольше сохраняли ставки на более высоком уровне и не прибегали к программам количественного смягчения и другим экстраординарным мерам повышения ликвидности до самого последнего времени. Понадобилось появление новых руководителей – Харухико Курода в Банке Японии и Марио Драги в ЕЦБ, чтобы, наконец, ввести правильную монетарную политику.
Тот факт, что даже при почти нулевых процентных ставках монетарная политика работает, является хорошей новостью. QE способствует росту цен на акции, снижению долгосрочных процентных ставок, удешевлению валюты и ослаблению кредитного сжатия, причем даже при процентных ставках, близких к нулю. ЕЦБ и Банк Японии не страдали от недостатка рефляционных инструментов, они страдали от недостатка необходимых действий.
Действенность монетарной политики – это хорошая новость, поскольку фискальные стимулы являются слабым инструментом для управления краткосрочным спросом. По иронии, именно Кругман в своей важной работе 1998 года объяснял, почему это так. Он утверждал в то время, и очень верно, на мой взгляд, что краткосрочные налоговые послабления и трансферты частично сберегаются, а не тратятся, при этом государственный долг растет, создавая долгосрочной теневой навес над балансом бюджета и экономикой. Как заметил Кругман, даже если сейчас процентные ставки низки, они будут расти, тем самым увеличивая бремя обслуживания вновь накопленных долгов.
Перспективы экономического роста в 2015 и последующих годах выглядят лучше, чем это кажется пессимистам, поскольку политике монетарного расширения следуют все основные центральные банки, резко упали цен на нефть, появляются новые инвестиционные возможности благодаря продолжающейся революции в информационных технологиях. Есть растущие прибыли, приемлемые инвестиционные перспективы для бизнеса, длинный список недофинансированных инфраструктурных проектов почти по всей Европе и в США, возможность финансировать экспорт капитальных товаров в регионы с низким уровнем доходов, например в страны Африки южнее Сахары, и, наконец, возможность откликнуться на общемировую потребность в инвестициях в новые низкоуглеродные энергосистемы.
Если дефицит частных инвестиций и имеется, то он в реальности вызван не недостатком хороших проектов, а недостатком ясности в политике и отсутствием сопутствующих долгосрочных государственных инвестиций. План президента Европейской комиссии Жан-Клода Юнкера начать финансирование долгосрочных инвестиционных проектов в Европе путем выделения относительно небольших средств из государственных фондов с целью открытия возможностей для притока частного капитала является тем самым важным шагом в правильном направлении.
Очевидно, что мы не должны недооценивать способность политиков ухудшать плохое положение (например, заставлять Грецию обслуживать госдолг без учета пределов общественного терпения). Но мы должны признать, что главные угрозы экономическому росту в этом году, в частности нерешенный греческий долговой кризис, конфликт России и Украины, беспорядки на Ближнем Востоке, являются, по сути, больше геополитическими, чем макроэкономическими. В 2015 году путь к процветанию проложит сочетание мудрой дипломатии и мудрой монетарной политики. Полномасштабное восстановление экономики вполне достижимо, если мы правильно смешаем оба ингредиента».
